Камская новь

г. Лаишево

18+
Рус Тат
2024 - год Семьи
Все СВОи

Родословная семьи Гаухарии Валиуллиной

В моей работе отражение судьбы моего деда, моих родственников, начиная с 1678 года и по наши дни. В ней описана жизнь нашего рода. В статье нашли свое место документы, воспоминания близких, а также посвященные им стихотворения, памятные фотокарточки. Очень надеюсь, что эта работа поможет передавать из поколения в поколение неразрывную цепочку нашего рода и будет в этом деле важным подспорьем.

Говорят, у кого нет прошлого, у того нет и будущего. Если человеческое дитя, придя в этот мир, совершает в жизни благие дела, строит дом, сажает дерево, добавляя красоту в окружающий мир, растит воспитанных детей – это уже большое счастье. Если после тебя остаются молящиеся за тебя, продолжающие твои деяния дети и внуки, значит, твой род имеет продолжение. Самая светлая мечта каждого мусульманина – это прожить так, чтобы после твоего ухода друзья, родственники всегда вспоминали тебя добрым словом. Поминание в молитвах своих предков, умение сохранить верность своей совести, историческим воспоминаниям приносит человеку благодать и открывает большие возможности на его жизненном пути.

И  куда бы нас не заносили ветры судьбы, что бы с нами не случалось, духовные корни все равно притягивают и возвращают нас на родную землю. Понятие родины начинается там, куда упала первая капля крови с твоей пуповины, где ты сделал свои первые шаги по земле.

Проходят годы. У большинства из нас разрушается фундамент отчего дома, на этом месте остается лишь земля. А у некоторых  на протяжении долгих лет, утопая в лебеде и бурьяне, стоят  грустные, вросшие в землю, заколоченные дома. И кажется иногда, что висящая на потолке пружина от детской зыбки, порой посрипывая, напевая колыбельную, и сегодня ждет взрощенных ею детей.

 

Родословная моего отца Борханетдин (1678-2017)

 

Семь поколений моих предков

ИРКЕ (1678 нче елда туган)

БИКБАУ (1703)

ИМАНКОЛ (1733)

ИШМОРЗА (1770)

ГАБДЕЛЬМАЖИТ (1820)

МУХАММЕТЗАРИФ (1852)

БАХАУТДИН (1892)

БОРХАНЕТДИН (1932)

Перебирая страницы истории, разбирая архивные записи, я обнаружила представителя седьмого моего поколения – Ирке. Наш Ирке-бабай родился в 1678 году. В архиве зарегистрирован лишь один его ребенок. Бабай женился в 26 лет. В 1703 году родился его сын Бикбау. Неизвестно по какой причине, но вскоре дед перешел в вечность. Но, несмотря на короткую жизнь, он успел оставить свое продолжение. Повзрослев, Бикбау женился на Гайше (1702 года рождения) из деревни Саралан. Начали они свою совместную жизнь в деревне Малая Елга. Красавица из Саралана родила Бикбау двух здоровых крепышей: в 1730 году – Рахмана, в 1733 году – Иманкола. Наша ветвь рода восходит к Иманколу.

 

Малые Елги III ревизия - 1762 г.

РГАДА (Российский государственный архив древних актов). Ф. 350. Оп.2. - д.1219. Лл. 214, 227об.

№873 подана июня 20 дня 1762 году копия.

 

1762 года июня дня Казанскаго уезду Нагайской дороги Аблязеевой сотни Бикеева деревни Малых Елгов государственные ясашные татара выборной Аббес Кутлин староста Кулмамет Салтанеев по силе публикованного в нынешнем 1762-м году генваря 10 дня Правителствующаго Сената указу с согласия тое деревни всех мирских людей дали сию скаску о положенных

в нижеписанной д[е]р[е]вне нашейпо последней 1747 году ревизии в подушном окладе истого числа разными случаями убылых и после того вновь рожденных и объявляем по самой истинне без всякой утайки а буде впред кем обличены явимся в том повинны будем положеннаго по указам тяжкаго штрафа без всякаго милосердия.

1747[1]

 

1762[2]

 

лета

Лета

Лета

А именно Казанскаго уезду Нагайской дороги Аблязеевой сотни деревни Бикеева в деревне Малых Елгах государственные ясашные татара

 

 

 

Л.227об.// Бикбовка Иркин

42

 

59

У него жена Айша Уразметева 60 лет взятая Нагайской дороги из ясашной деревни Саралей

 

 

 

У них дети написанные в бывшую ревизию

Рахман

17

Умре в 750м гг.

 

Иманкул

12

 

29

У Рахмана сын рожденной после ревизии

Сапар

 

 

13

У Иманкула жена Рязяп Максютова 20 лет старинна тоеж деревни

 

 

 

У них дочери девки Салима – 3

 

 

 

Сагида – 1 мес.

 

 

 

 

1По последней ревизии в подушной оклад положены

2Из оных после ревизии до н[ы]не разными случаями выбыли

Иманкол-бабай

Иманкол-бабай в 25 лет сочетался никахом с 16-летней Магсутовой Раджап (1742 года рождения) из деревни Малая Елга. В 1759 году у Раджап и Иманкола родилась их первая дочь Салима. Так 17-летняя (сама почти девочка) Раджап стала мамой. В 1762 году родилась вторая дочь Сагида, в  1770 году родился наш Ишморза-бабай, как одна из ветвей нашего рода. А в 1778 году у Ишморзы родился брат Бикмамет (Бикмухаммет).

Ишморза-бабай

Мы восходим к сыну Иманкол-бабая – Ишморзе. Ишморза-бабай смог завести семью, лишь отслужив царскую службу. В 32 года он женился на 15-летней Мадине из деревни Малая Елга. Мадине очень рано пришлось впрячься в семейную телегу. Будучи очень юной, почти ничего не понимая, в 16 лет в 1802 году она родила мальчика. Мальчика назвали Якубом. Вторым ребенком молодая мама в 1805 году родила дочь Сахибджамал. Затем одного за другим она родила еще двоих, но они умерли, едва родившись. Шли годы, в 1812 году родился сын Ягуда. Вскоре Мадина забеременила и родила своего младшенького Габдуллу. Неизвестно, почему Мадина вскоре занемогла. На ноги она так и не поднялась. Осиротив своих детишек, в особенности Габдуллу, который и молока-то досыта не наелся, она навсегда закрыла свои глаза. В 28 лет, не увидев, как росли ее дети, не познав радости жизни, Мадина ушла в вечность. Ишморза остался с детьми один. А детям нужна была мать, материнская ласка, ее тепло, ею приготовленная пища.

Удивив сельский люд, Ишморза и на этот раз взял молодую жену. Он женился на девушке, которая была на два года моложе его сына. Так 49-летний Ишморза сочетался никахом с  15-летней Мунаварой. Мунавара, которая на 34 года была моложе мужа, стала мамой для сына, который был моложе ее на два года. Так многодетная семья обрела маму. В 1820 году она родила сына Габдельмажида, в 1822 году – сына Бикчантая, в 1833 году – сына Шарафетдина. (Дети, рожденные в период 1822-1833 годы умирали, прожив всего несколько дней или месяцев). В эти годы детская смертность была чрезвычайно высокой. У Ишморзы-бабая выросло семеро детей, которые впоследствие разъехались кто куда.

Хочу сказать несколько слов о детях и внуках, рожденных Мадиной. У Якуба было трое детей – сыновья Ягфар и Исмагил, и дочь Фахерниса. От этих троих детей народилось десять внуков. Но не суждено было их увидеть и полюбить Мадине.

У Ягфара двое детей – Минниса (1871 года рождения) и Хазиахмет (1873 года рождения).

Его второй сын Исмагил женился трижды. В 1885 году родились Хасан и Бибисагдия. Затем трое детей умерли в младенчестве. В 1888 году родилась Бибигайния, в 1890 году – Шагивали. От третьей жены родились Шагимардан (1896 года рождения), Мингали (1900 года рождения), Минникамал (1903 года рождения), младшенькая Фатыма (1906 года рождения). Они – все внуки Ишморзы-бабая. Рассеянные по всему миру, незнакомые нам дети мурзы. Наши родственники четвертого поколения. Дети и некоторые внуки Ишморзы разъехались по разным странам, городам, поэтому в архиве их документы не сохранились.

Младшая дочь Ишморзы Фахерниса не оставила после себя продолжения, была бездетна. И второй ребенок Мадины не оставил после себя никого.

У Ягуды было два сына. Гарифулла (1836 года рождения) и Гисматулла (1838 года рождения). У первой жены Гисматуллы детей не было, от второй жены родились Сибгатулла (1874 года рождения) и Хуббаниса (1876 года рождения).

Теперь хочу более подробно остановиться на нашей бабушке – второй жене Ишморзы Мунаваре. Как уже писала выше, в 16 лет Мунавара родила нашего деда Габдельмажида. Он родился в 1820 году. После продолжительной царской службы он лишь в 31 год в 1851 году сочетался никахом с девушкой по имени Бибигафифа. В 1852 году родился их сын Мухамметзариф, в 1854 году – Фатыма, в 1858 году – Мухамметкарим, в 1862 году Мухамметханаф, в 1875 году Гилазетдин. Второй сын Мунавары Бикчантай 1822 года рождения. Когда Ишморза-бабаю исполнилось 63 года, родился его младшенький Шарафетдин. Отцовскую ласку он ощущал недолго, ребенок в четыре года осиротел. А Мунавара в 33 года овдовела. Ишморза-бабай в 67 лет, оставив молодую жену и детей, покинул этот мир.

 

Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 3. Оп. 2. Д. 198. Л. 487 об.

Ревизская сказка 1850 года Казанской губернии Лаишевского уезда деревни Малых Елгов.

Семьи

Мужеский пол

По последней ревизии состояло и после оной прибыло

Из того числа выбыло

Ныне на лицо

Женский пол

Ныне на лицо

Крестьяне

Лета

Когда именно

Лета

Крестьянки

Лета

38

Ишмурза Иманкулов

64

Умер в 1837 г.

 

Ишмурзы Иманкулова жена Муновара

46

 

Его сыновья от 1-й жены:

1-й Якуп

32

 

48

Якупа Ишмурзина жена Мурхуба

32

 

Якупа сыновья:

Ягафар

Новорожд

 

11

Его падчерица Махарузя

11

 

Исмагил

Новорожд

 

2

 

 

 

Ишмурзы 2-й сын Ягуда

22

 

38

 

 

 

Ягуды сыновья:

Гайфулла

Новорожд

 

14

 

 

 

Гисметулла

Новорожд

 

12

 

 

 

Ишмурзы Иманкулова от 2-й жены сыновья Абдулмазит

14

 

30

Абдулмазита жена Бибигафия

27

 

Бикчинтей

12

 

28

Бикчентея жена Хуснизямала

26

 

3-й Шарафутдин

1

Умер в 1837 г.

 

Его дочери:

Гайнизямала

5

 

 

 

 

 

Магибзямал

2

39

Бикмемет Иманкулов

56

Умер в 1838 г.

 

 

 

 

 

В метрических книгах умерших в д. Малые Елги Лаишевского уезда Казанской губернии значится:

1. Сахипзямал Ишмурзовна – умерла 23 ноября 1870 г. (по старому стилю) в возрасте 65 лет от болезни

 

Запись №24

Перевод со старотатарского языка

Основание: Национальный архив РТ, ф.204, оп.177, д.122, л.129

2.Ягуда Ишмурзович – умер 28 октября 1874 г. (по старому стилю) в возрасте 63 лет от болезни

Запись №11

Перевод со старотатарского языка

Основание: Национальный архив РТ, ф.204, оп.177, д.126, л.60

3.Ягфар Якупович – умер 11 июня 1877 г. (по старому стилю) в возрасте 35 лет от болезни

Запись №4

Перевод со старотатарского языка

Основание: Национальный архив РТ, ф.204, оп.177, д.130, л.402

4. Гисматулла – умер 22 января 1902 г. (по старому стилю) в возрасте 63 лет от болезни

Отец Ягуда Ишмурзович

Запись №3

Перевод со старотатарского языка

Основание: Национальный архив РТ, ф.204, оп.177, д.757, л.53об.

5. Гафифа – умерла 17 апреля 1909 г. (по старому стилю) в возрасте 88 лет от болезни

Отец Сайфетдин Гумерович

Запись №11

Перевод со старотатарского языка

Основание: Национальный архив РТ, ф.204, оп.177, д.1055, л.89

6. Гайнизямал – умерла 31 августа 1914 г. (по старому стилю) в возрасте 70 лет от болезни

Отец Бикчантай Ишмурзович

Запись №17

Перевод со старотатарского языка

Основание: Национальный архив РТ, ф.204, оп.177, д.1309, л.527

 

Мы – из рода мурз

Наш род происходит из мурз. Наш предок Ишморза был человеком трудолюбивым, известным на всю округу. У него было много земельных наделов, он много сеял, продавал вырученный урожай, был удачливым торговцем. Месяцев на шесть уезжал из дома, занимался торговлей и промыслом. Имея непосредственную связь с правителями, мурзы сами привозили им налоги, своего рода годовой отчет. В свое время мурзы были опорой государства. Причиной длительного отсутствия мурз в семье являются визиты к царям и торговая, предпринимательская деятельность, которую они вели по стране. 

У многих может возникнуть вопрос: кто такие мурзы, откуда и  когда появились. В иерархической лестнице они стояли над простым народом, составляли своего рода сословие. Земельные наделы Ишморзы, видимо, перешли к нему от его предков, об этом точных сведений нет. Государство наделяло их отдельными привилегиями. Ими пользовались даже дети мурз. На царской службе их не заставляли, например, мыть полы, освобождали от подобных работ. В селах и деревнях мурзы строили большие дома. Дома и надворные постройки, конечно, ограждались высокими заборами. Мурзы подразделялись на две группы – так называемые белые богачи (ак байлар) и черные (кара байлар). Белые баи общались с соседями, в целом, с народом, а черные, огородив свои строения высоким забором, предпочитали не общаться с простолюдинами.

Как-то из одной своей поездки Ишморза привез семена томатов и посадил на своем огороде. Осенью помидоры созрели и дали богатый урожай. Сельский люди, взобравшись на его забор, увидев помидоры, решил, что Ишморза посадил русскую еду, ест русскую пищу. Наш народ издавна отдавал предпочтение зеленому и белому цвету, и не очень воспринимал красный, черный цвета, который воспринимался как немусульманский, поэтому и пищу такого цвета употреблял неохотно. Также одним из первых Ишморза привез в село пчел. И по сей день ульи Ишморзы передаются от поколения к поколению.                                                                                              

ГАБДЕЛЬМАЖИТ-БАБАЙ

Мажит-бабай тоже был торговцем. Часто ездил в Казань по торговым делам. Мажит – это мой дед в четвертом поколении. О нем известно, что ездил на лошади в различные города по своим коммерческим делам. Однажды, по пути в Казань, лошадь его устала, и время было вечернее, он решил заночевать в деревне Каипы. Дед частенько имел обыкновение останавливаться на ночлег у своих русских друзей. Он распряг лошадь и сам тоже решил отдохнуть. Старика и на этот раз его русский приятель встретил приветливо: “О, Миша, проходи, друг, проходи!” Из-за того, что часто приходилось бывать в городах, Мажит-Миша, похоже, понимал по-русски. Зная, что наш дед никогда не заходил с пустыми руками, сын хозяина решил его обмануть. Понимая, что путник должен быть в дороге, Мажит-бабай еще до восхода солнца, когда сельский люд еще сладко спал, запряг лошадь и тронулся в путь. Только он выехал из села, доехал до опушки леса, а навстречу ему выступил проворный сын хозяина, который встал еще раньше нашего деда. Лицо прикрыл, а в руке держал большой нож. Узнать его было невозможно. Дед Мажит, стараясь держаться спокойно, засунул руку за пазуху. Когда парень стоял в ожидании, что старик вот-вот начнет вытаскивать из карманов деньги, вдруг бабай достал из грудного кармана чукмар (плеть с железными пластинками на конце). Дед оказался хитрее и находчивее паренька с богатырским телосложением, стоящего напротив. Прежде чем схватить врага, он успел дать ему по голове тем самым чукмаром. Парень упал в снег. Буран все свирепел, дед без оглядки погонял лошадь. До самой Казани у него перед глазами стоял высокий тип с завязанным лицом. Вскоре стала приближаться весна, эти страшные события стали подзабываться, бабай вскоре опять поехал в Казань. Доехав до деревни Каипы, он решил проведать своего старого приятеля и его сына. Хозяин встретил его  словами: “Ой, Мажит-Миша, горе, горе у нас. У меня ведь сын пропал. В день твоего приезда он с утра куда-то ушел, и с тех пор назад не вернулся». Тогда дед понял, кто напал на него в то утро в дороге. Так он узнал о смерти юноши, затеявшего совершить зло. Понимая, что в его гибели виноват он, всю свою жизнь считал себя убийцей.

В лесу Җикәнне, который был виден из села, у Мажит-бабая была пасека. В те годы у других сельчан пчел еще не было. Несмотря на прошествие нескольких веков, это место в том лесу до сих пор просматривается. До сих пор стоит  сновальня  Мажита. Сельские старики эту лесную поляну и по сей день называют сновальней Мажита. Жену Мажита народ называл Гатия, хотя по документам нашу бабушку звали Бибигафифа дочь Сайфетдина. Известно, что у бабушки были красивые чайные пары. Их она доставала лишь по случаю знатных гостей. И соседи, когда ждали дорогих гостей, брали у бабушки Гатии эти чайные пары. Дед Мажит умер в 1881 году в возрасте 61 года. Дети Мажита - Мухамметзариф 1852 года рождения, Фатыма 1854 года рождения, Мухамметкарим 1858 года рождения, Мухамметханаф 1862 года рождения, Гилазетдин 1875 года рождения.

МУХАММЕТЗАРИФ- БАБАЙ

В метрических книгах бракоразводов в д. Малые Елги Лаишевского уезда Казанской губернии значится:

Мухаметзариф Габделмазитович и его жена Маргубзямал Габделгаффаровна

Развелись 22 ноября 1876 г. (по старому стилю)

Свидетелями были:

Хуснутдин Тагирович,

Мифтахетдин Мавлюкиевич

Запись №3

Перевод со старотатарского языка

Основание: Национальный архив РТ, ф.204.оп.177, д.129, лл.40470

 

 

На Зариф-бабая указывает уже моя фамилия Зарипова. Еще в детстве, когда старики спрашивали, чья я дочь, я отвечала, что Зарифа Бахава. Почему-то мы росли не как дети Борхана, а как дети Зарифа Бахава. Видимо, род, объединяющий три поколения, уже говорит за старика Зарифа. Однажды Зариф собрал вокруг себя своих детей и сказал как завещение: «Дети мои, мир не всегда будет таковым, будут смута, перемены, но только вы сохраните фамилию Зарипов. Наш род – род крепких состоятельных людей, род мурз, образцовый род, предпреимчивый. Поэтому пусть эта фамилия переходит от поколения к поколению. Не прерывайте поколения, не теряйте его».

Второй женой Зариф-бабая была девушка из деревни Сингели. В те годы из Саралана приходили учителя, из Сингили – муллы, которые давали религиозное воспитание и обучение. Из ближайших селений только в Сингели и Саралане можно было получить семилетнее образование. У Зариф-бабая был большой яблоневый сад. В те годы редко кто выращивал яблони. И поэтому утром, в ожидании того, когда бабушка Шамсеруй выйдет во двор, полная улица детей припадала к забору. И конечно, бабушка-соседка всем на радость через забор передавала детворе красные и желтые яблоки.

В Саралане у Шамсеруй жили две дяди по отцу. У старшего Шайхетдина своих детей не было. Поэтому они взяли на воспитание 11 сирот. Сами были богатыми: двухэтажный дом, в доме прислуга, имели фабрики и заводы. Началась революция. В селе было немало тунеядцев и завистников до богатств Шайхетдина. Его состояние не давало им покоя. Проверки слали одну за другой. С проверкой к Шайхетдину приходили дважды, но на его добро не покусились. В то время своих-то детей было не прокормить, а тут 11 чужих приютили. Это была единственная такая семья. Проверяющие говорили: «Мы боимся Аллаха! Мы не можем обижать этого человека, если его обидим, нас земля поглотит», – и уезжали обратно.

Зариф-бабаю из Екатеринбурга Гафуровы привезли немецкий плуг, изготовленный в Германии. А то время в селе никто не знал, что такое плуг. Весь народ свой огород вскапывал и сажал вручную. Зариф свой плуг давал каждому односельчинину, чем облегчал их тяжкий труд. Ни одна свадьба в селе не проходила без пары белых коней Зарифа. Каждый раз запрягалась эта пара, которая привозила невесту, развозила сватов. Коней красиво обряжали, нацепляли колокольчики, и они, встретив на Старой Пристани прибывших из Казани гостей, отвозили их в Масловский уезд. И своя жизнь у него была стабильная. В селе напротив друг друга выстроил два дома. Дом большой и дом поменьше. 15 мая 1934 года бабушка Шамсеруй умерла. Ее смерть для Зариф-бабая стала невосполнимым горем, он не находил себе места, и свои последние годы жил больше у детей. После нее он прожил пять лет и умер 21 июня 1939 года. Старики вспоминают его как мудрого, удивительно терпеливого человека.

Мухамметзариф-бабай тоже был женат дважды. С первой женой он прожил всего два года. Брак не заладился и они вскоре развелись. Детей у них не было. Второй женой стала молодая красавица -  девушка из деревни Сингели по имени Шамсеруй, которая тогда приехала в гости к подружке в Малую Елгу. Девушки дружно пришли на посиделки. Там Зариф увидел красавицу и сразу влюбился. Не долго думая, в то же день выкрал девушку. А в Сингели у Шамсеруй остался возлюбленный. На другой день Мажит-бабай послал пару коней в Сингели за сватьями. Приехав в гости, Шамсеруй навсегда осталась в Малой Елге. И началась у Мухамметзафира и Шамсеруй совместная жизнь. Только девушка часто грустила, вспоминая первую любовь, родную деревню. Девушка тосковала и часто плакала, приговаривая: «Поднимаюсь на гору, надеясь увидеть родную деревню. Даже стоять, обратившись в ту сторону, хорошо, приятен ветер, что веет с родной стороны». Шамсеруй стала рожать детей:  10 июня 1883 года – Мухамметзакир, в 1887 году – Мухамметгали, в 1892 году – Бахаутдин, в 1897 году – Бибифатиха.

СЫН МУХАММЕТЗАРИФА МУХАММЕТЗАКИР

Мухамметзакир в 24 года женился на девушке по имени Бибиджамал. Родились дети Амина,   Фатыма,   Шихабетдин,  Билалетдин. Шихабетдин и Билалетдин один за другим ушли на фронт. Им не суждено было вернуться на родину. Они так и остались навечно на поле боя. Билалетдин был еще совсем молодой, даже жениться не успел.

Сын Мухамметзакира Шихабетдин

Шихабетдин полюбил сельскую красавицу Гайшу.  Гайша была 1912 года рождения. Отец Гайши Ханаф и дед Шигабетдина были родными братьями. Только любовь их оказалась короткой. Проклятая война разлучила их, Шигабетдин не пришел с войны, прах его остался на чужбине.

Гайша, обняв двоих детишек, одна впряглась в телегу тяжкой судьбины. Миннегуль и Нуретдину пришлось вдоволь хлебнуть всю горечь сиротства.

 

Трагедия войны, пережитая моим родственником

В солнечный майский день 1979 года в автобус, идущий в Рыбно-Слободский район, вошел и сел старик лет 70-75. Старик всю дорогу не отрывал глаз от окна и был погружен в глубокие раздумья. Его спутникам старик также показался странным. Глаза старика были полны слез. При этом он иногда и улыбался. Несмотря на то, что сидящий рядом человек попытался его разговорить, старик всю дорогу не разговаривал, и только время от времени вытирал глаза. Когда автобус доехал до Малой Елги, он подошел к водителю и попросил остановить автобус. Сойдя с автобуса, он лег на землю, стал царапать землю, целовать ее и плакать навзрыд. Люди в автобусе стояли и удивленно смотрели на плачущего старика, у них у самих на глаза наворачивались слезы. После этого он достал платок, положил туда горсть земли, и вернулся в автобус. Сквозь слезы, он, наконец, спросил: «Среди вас нет жителей Малой Елги?» Никто не ответил. К сожалению, в автобусе не было жителей Малой Елги. Тогда старик продолжил.

О том, что едет в родную деревню в Рыбно-Слободский район, как во время войны попал в плен, как по окончании войны в Германии узнал про указ Сталина о том, что ждет солдат, побывавшим в плену, их детей и семьи.  Он рассказывал очень подробно и горько плакал. А эту горсть земли он взял по просьбе нашего родственника Ш., который после войны остался на чужбине, всю жизнь тосковал по родным и детям. У самого Ш. болят ноги, он не может ходить. Он и попросил: «Для того, чтобы положить мне на могилу хоть горсть родной земли».

Одна из женщин этого автобуса, живущая в деревне Масловка, хорошо знала моего отца. Как-то утром она пришла к нам. А дома были только мы с отцом. Она спросила: «У вас есть родственник по имени Ш., который воевал?». Отец, сказал, что такой родственник у него есть, только откуда она его знает.

Женщина из Масловки в подробностях поведала о том, что услышала и увидела в автобусе. Она назвала имена его жены и детей. Она плача рассказывала, а мы плача слушали. После ухода этой женщины, отец, детство которого пришлось на годы страшных сталинских репрессий, когда достаточно было пальцем на какого-либо указать и того сразу сажали в тюрьму, вдруг как-то испугался. Он сказал: «Дочка, ты об этом сегодня узнала, сегодня же и забудь». С тех пор прошло уже 39 лет, но все, словно, это было вчера. Эта тайна 39 лет точит мне сердце, но я об этом не могу рассказать родственникам, ибо не могу нарушить данное отцу обещание. 

Когда, бывая в селе, я вижу родстенников Ш.-абый, сразу перед глазами встает та картина.

Моим соплеменникам, родственникам, оставшимся в немецком плену, была уготована более горькая, жалкая жизнь, нежели тем, кто погиб или вернулся домой без рук-без ног. Они ведь остались в Германии не потому, что там природа и девушки красивые. Спасая свои семьи, своих детей от неминуемой гибели, они сами обрекли себя на такую горькую участь.

Для того, чтобы как-то справиться с горькими раздумьями, тоской по жене и детям, моему родственнику, видимо, была дорога и горсть земли с его родины. Как говорится в одном из хадисов, «Человека ведет по земле еда и вода». Значит, у него еда и  вода были на чужбине? И души, которые должны были родиться, тоже были на чужбине? Значит, детям было суждено познать горечь сиротства, а жене его – участь вдовы и непомерно тяжелую жизнь? Или его удержала там земля будущей могилы? Кто может сказать, что Ш.-абый не пустил в Германии  свои корни?

Пороходят годы, но муки, страдания, принесенные войной, не дают ее забыть. По мере приближения праздника Победы нечто, что сидит глубоко в душе, причиняет сердцу боль, заставляет задуматься. А ответ найти невозможно, он известен лишь одному Аллаху.

Миннегуль-апа

Миннегуль-апа 1936 года рождения. Как-то однажды три девушки – Миннегуль, Камария (сестра Хасана-абый Галиева) и Марзия (сестра слепого Файхрахмана-абый), взяв коромысла и ведра, пошли за глиной. За деревней был скотомогильник. Девушки пришли за глиной, чтобы ею обмазать печи. Весело  смеясь, они начали копать яму. Вдруг яма обвалилась и засыпала девушек. Камарию засыпало полностью, Миннегуль – по пояс. Марзия, успевшая вовремя отскочить в сторону, бросилась в сторону села за помощью. Мужчины, работавшие в поле поблизости, кинулись бежать на помощь. Кое-как смогли вытащить Миннегуль, когда достали Камарию, она уже не подавала признаков жизни.

Нуретдин-абый

Нуретдин-абый родился 8 ноября 1939 года. Лицо своего отца он помнит словно во сне. Отца забрали на фронт, когда ему было два года. Когда Нуретдину, который с детства любил помогать матери, было 5-6 лет, одна из куриц-несушек Гайши-апа вывела осенью цыплят. «О, будь вы неладны, что я сейчас буду с вами делать, когда зима на носу? Ну, куда их разместить, ведь и теплого сарая нет», –  приговаривала Гайша-апа. Услышав это, мальчик решил помочь матери. К приходу матери он зарезал 20 цыплят  и сложил их в одну кучу. Так он «помог» маме.

ДОЧЬ МУХАММЕТЗАКИРА АМИНА

Дочери Мухамметзакира Амина и Фатыма вышли замуж за своих односельчан, создали прекрасные семьи. Амину-апа выкрал шустрый сельский парень Кадыр из рода Батмана. И куда только судьба не заносила Амину с Кадыром. В молодости жили в Баку, Ленинграде.

 

МУХАММЕТГАЛИ СЫН МУХАММЕТЗАРИФА

Второй сын Мухамметзарифа Мухамметгали родился 23 июля 1887 года. В 1912 году был на военной службе. По окончании службы уехал в Екатеринбург. У Гафуровых работал приказчиком. В 1919 году его забрали на германский фронт. Служил в кавалерии, возил на тройке генерала. Непосредственно в боях не участвовал. Вернувшегося в 1918 году с германского фронта Мухамметгали забрали на Гражданскую войну. Юноше опять улыбнулось счастье. Он опять возил генерала. После войны с семьей перебрался в Свердловск, там жили до 1922 года. В городе началась эпидемия тифа. Рожденные его женой дети умирали. Как-то приснился Сагдие-апа сон:  будто катает она пустую детскую коляску. Сон она истолковала к тому, что и этот ребенок умрет. А про себя совсем не подумала. А сон оказался не про родившуюся дочь Марзию, а про саму Сагдию-апа. Жена Мухамметгали, осиротив 12-летнего Нургали и 40-дневную Марзию, ушла в вечность. Сколько бы новорожденная малышка не плакала, не просила материнскую грудь, мать ее уже не услышала. Так остался Мухамметгали на руках с сынишкой Нургали и дочуркой Марзией совсем один. Он метался с дочуркой на руках. Малышке нужна была мать, материнское молоко, материнская ласка! Слава Аллаху, дочь, словно понимая свое сиротство, что слезами делу не поможешь, росла на редкость спокойным ребенком. Молодой вдовец решил вновь попытать счастья. Он женился на девушке Бибиджамал, которая стала растить Марзию на козьем молоке. Видимо, дети Зарифа были склонны к учебе, образованию, односельчане избрали Мухамметгали председателем колхоза. Тяжелые, голодные годы. Мухамметгали, который день и ночь старался помочь своим односельчанам, в один из дней забирают и сажают в тюрьму на 5 лет. Какой-то продажный односельчанин написал в район на него донос. Думаете, почему? А за то, что голодающим односельчанам, у которых начали умирать дети, он, когда был собран осенний урожай, понемногу раздал зерна. Как говорили древние,  доброта на дороге не валяется. То ли тому причиной были добрые дела, которые он делал для народа, то ли слезы его сирот? Все тело Мухамметгали покрылось  фурункулами, и начальник тюрьмы дал приказ отпустить его домой. 

Марзия-апа вспоминает про свою мачеху, что она была близка ей как родная мать. Как-то одна женщина сказала: «Только Сагдия умерла, а дочь растет». Да еще добавила, что ее настоящей мамой была Сагдия. Марзия задумалась. Оказывается, ее мама не Бибиджамал, а Сагдия. А в семье жила еще и младшая сестра Бибиджамал - тоже Сагдия. Расстроенная девушка, проплакавшая все дорогу домой, с ходу вбежала в дом и заявила: «Оказывается, не ты моя мама, а Сагдия-апа. Зачем меня обманывали?» Успокоив Марзию, Бибиджамал вынуждена была открыть ей правду.

В 1941 году трагедия страшной войны пришла и в наш край. В начале войны Марзие было 18 лет. На бугульминскую дорогу на работы посылали  17-18-летних девушек. Из Малой Елги на окопные работы послали из села Нафису, Апри Фатыйму, Марзию. «До войны работать в Бугульме было хорошо, - вспоминает  Марзия-апа. Задумчиво уставившись в одну точку, продолжает. – Жили сытно. В то время, когда люди голодали, мы ели досыта. Немного экономили и даже посылали кое-что домой. А как началась война, стали получать лишь по полкило».

Список просмотренных дел по родословной д. Малые Елги Лаишевского уезда Казанской губернии:

1. Метрические книги д. Малые Елги Лаишевского уезда Казанской губернии за 1865-1920 гг., Метрические книги до 1865 г., после 1920 г. в Национальный архив РТ не поступали.

2. Ревизские сказки д. Малые Елги Лаишевского уезда Казанской губернии за 1834, 1850 и 1858 г., Ногайской дороги Казанского уезда Казанской губернии за 1762 г.

Всего выявлены сведения по основной линии (все эти основные сведения с копиями документов):

1. рождение Багаутдина Мухаметзариповича;

2. бракосочетание Багаутдина Мухаметзариповича;

3. 1-е бракосочетание Мухаметзарифа;

4. 2-е бракосочетание Мухаметзарифа;

5. развод Мухаметзарифа;

6. смерть отца Мухаметзарифа;

7-10. составы семей за 1762, 1834, 1850, 1858 гг.

Кроме того, по метрическим книгам д. Малые Елги Лаишевского уезда Казанской губернии выявлены сведения о рождении, бракосочетании и смерти представителей рода:

30 бракосочетаний,

41 рождение,

6 смертей.

Всего в родословной 146 человек (не включил сведения о детях, умерших в раннем возрасте).

Третий сын  Мухамметзарифа Бахаутдин

Бахаутдин родился 30 декабря 1892 года в семье Мухамметзарифа и Шамсеруй третьим ребенком. В 26 лет женился на девушке по имени Махисарвар. Махисарвар происходила из богатой семьи. Бахаутдин тоже выходец их богатой семьи Мухамметзарифа. Родители были несказанно рады этому союзу.

В метрических книгах бракосочетавшихся в д. Малые Елги Лаишевского уезда Казанской губернии значится:

Магисарвар, дочь Сибгатуллы Гибадулловича, 19 лет и той же деревни Багаутдин Мухаметзарипович, 26 лет

Бракосочетались 4 января 1917 г. (по старому стилю)

Представителем со стороны невесты выступил ее дядя Ги-сматулла Гибадуллович

Представителем со стороны жениха выступил его отец Му-хаметзариф Габделмазитович

Свидетелями были: Файзрахман Шагимарданович, Гимадетдин Гайнуллович

Запись №2

Перевод со старотатарского языка

Основание: Национальный архив РТ, ф.Р-2780, оп.1, д.140, л.79

Отец Махисарвар - Сибгатулла, мать – Магрифа. Она была из деревни Сабаево Рыбно-Слободского района. Родные братья и сестры моей бабушки – Бибиасма, Шамсевафа, Хидиятулла, Мамдуха. Бабушка Махисарвар рожала много, но большинство детей умирало в младенчестве. 6-летний Бурхан умер, когда бабушка молилась. Родившиеся после Бурхана Галимджан, Махруза, Таиба, Бадретдин, Бурхан выжили. С тех пор, как мы ее помним, наша бабушка почти всегда болела и часто лежала в постели. Она редко вставала и иногда ходила к бабушке Махрузе.

 Бахаутдин-бабай

 

 

 

 

Он с детства любил читать и писать. Ходил к мулле, освоил религиозную науку. Окончательное образование получил в деревне Шуран в церковно-духовной школе. 15-16-летний юноша не только хорошо говорил по-русски, к нему шли из Шурана, Полянки с просьбой писать письма и прошения. В 18 лет Бахау уехал из села. Приехав в Екатеринбург, он устроился приказчиком магазина к дальним родственникам Гафуровым.

Внуки Бахаутдина

В те годы Гафуровы владели большим чайным заводом, несколькими фабриками. Они работали не только в стране, но и заграницей. Хозяева быстро разглядели в Бахау его способности, деловитость и верность. Если поначалу он торговал чаем в одной торговой точке, то вскоре его поставили управляющим большого чайного завода. Раз приходилось иметь дело с заграницей, то Гафуровы были всегда в дороге. Когда они были в отъезде, Бахау брал на свои плечи все их обязанности и умело вел дела. И когда жизнь была отлажена и вошла в привычную колею, вдруг началась германская война. Из дома все чаще стали приходить письма. «Мухамметгали, братьев твоих то и дело вызывают в совет, похоже, их заберут на войну. И у меня дела плохи. Было бы хорошо, если бы вернулся, покуда мы живы», - писал отец Мухамметзариф. Как не хотели Гафуровы отпускать Бахау, он все же тронулся в путь. Как поется в песне: «Как ни хорошо жить в одном месте, а тоска по родине всегда преследует тебя». Юноша, прихватив побольше гостинцев, поехал домой. Гафуровы достойно наградили юношу, и честь по чести проводили его.  Самовар, кочерга, серебряные ложки и множество фотокарточек, зарисовки, привезенные в село дедом Бахау, и по сей день хранятся в семейном музее.

Гафуровы часто приезжали в Кече-Елга. Один из них после вечерних игрищ пошел провожать местную девушку по имени Махфруз. Девушке юноша тоже понравился. К сожалению, это был последний приезд Гафуровых в село. Их родное гнездо – это место, в котором жили Хасан-абый и Фатыма-апа. Каждый раз приезжая, Садретдин-абый всегда заходил к Фатыме-апа и читал Коран. Как-то раз привезли они граммофон. Они вынесли его с Зариф-бабаем на улицу и удивили всю деревню.  С граммофона лилась мелодичная татарская песня, в открытые окна односельчан проникала мелодия. Думая, что это конец света, односельчане, старики тогда изрядно переполошились, но слушали восторженно. В это время Бибигазиза-жинги бросила детям в милостню золотые монеты. Дети бросились подбирать их.  Соседская девочка Гайша потеряла подобранную монету. Вся в слезах она целыми днями искала на улице эту монету, причитая «где мое золото, потеряла я тебя». Так приклеилось к ней прозвище Золото. Так после монет Гафуровых в селе появилась Алтын Гайша (мать Журавль Амины).

Гафуровы много помогали селу. Они построили первую мечеть. Речка, которая протекала по селу и делила ее на две половинки, по весне доставляла немало неприятностей. Весной она разливалась, бывало, уносила с собой скотину и даже людей. Так, Гафуровы построили посреди села мост.

 

Внуки Гафуровых:

Дочь Кашшафетдина Таибә,

Сын Зәйнетдина Борһан,

Дочь Садретдина Фатыйма

Гафуровы были председателями благотворительного мусульманского общества Екатеринбурга. В самом городе и окрестных селах построили мечети и медресе.

На работу к себе Гафуровы брали только знакомых, проверенных людей. Из Малой Елги у них работали только родственники или близкие знакомые. За детьми и домом присматривала девушка из Малой Елги Газза. Жена Гафурова Бибигазиза в последний приезд была больна, сильно сдала. Понимая, что это ее последний приезд, она со слезами обошла родственников со словами: «Похоже, это мой последний приезд, больше я к вам уже не приеду». Так она попрощалась с селом.

Их преследовали и в дороге, многое разграбили. Поменяв свою фамилию на Агафуровых, они пытались запутать следы. Обосновавшись в Японии, они несколько воспрянули и опять открыли свой чайный завод. Только Бахау вернулся в отчий дом, как пошли грустные слухи о том, что Гафуровых стали преследовать. Они поспешили разъехаться кто куда.

Хисаметдин 1831 года рождения. Его жена Бибигазиза 1834 года рождения. Когда Хисаметдин уезжал из Малой Елги, сыну Камалетдину было 2-3 года. Он 1853 года рождения. Дочь Камалетдина Марзия родилась в 1890 году. Марзия вышла замуж за известного Харун-Рашита Апанаева. Суфия же вышла замуж за известного религиозного деятеля Газизжана Галиева. Его отец Мухамметжан – известный образованный, состоятельный человек, открывший медресе «Мухаммадия». Кто же дети Марзии? Разия 1910 года рождения, София 1915 года рождения, Камиль 1912 года рождения. Дочь Камиля Ляля прожила в Алма-Ате, сегодня ее уже нет в живых. Ее сыновья Наиль (его дети Ильдан, Альфия) и Равиль (его дети Сережа, Радик) живут в Лениногорске. Дочь Айсылу живет в Мамадыше (ее дети Камиля и Мадина).

Второй сын Хисаметдина Гафурова – Зайнетдин. Его дочь -  Махира. Сын Махиры – Бадретдин. Сын Бадретдина – Бадри 1953 года рождения. Живет в подмосковном городе Апрелевка. Его дети – Илья, Тимур и Наталия.

Дочери Гафуровых Суфия и Марзия обустроились в Казани.

Годы были страшные, непредсказуемые, и они были вынуждены забыть, что они Гафуровы. У Суфии детей не было и они взяли на воспитание девочку Сажиду. Сажида вышла замуж за сына Марзии Камиля. Сажида и Камиль обосновались в деревне Букаш Рыбно-Слободского района. Позднее семья перебралась в Мамадыш. Дочь Камалетдина Суфия похоронена в деревне Букаш. Сын Камалетдина Садретдин, дочь Садретдина Фатыма. Дочь Фатымы Нурия сегодня живет в Турции. Ей исполнилось 95 лет.

Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 3. Оп. 2. Д. 198. Л. 486 об. -487

Ревизская сказка 1850 года сентября 25 дня Казанской губернии Лаишевского уезда деревни Малых Елгов

Мужеский пол

По последней ревизии состояло и после оной прибыло

Из того числа выбыло

Ныне на лицо

Женский пол

Ныне на лицо

 

Лета

Когда именно

Лета

 

Лета

Шамсутдин Гафуров

34

 

50

Шамсутдина Гафурова жена Мархубзямала

52

Его сыновья:

Хуснутдин

Новорожд

 

1

 

 

 

 

 

 

 

 

Шамсутдина брат Хисамутдин

3

 

19

 

 

 

Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 3. Оп. 2. Д. 197. Л. 735 об.-736

Ревизская сказка 1858 года апреля 24 дня Казанской губернии Лаишевского уезда деревни Малых Елгов

 

Мужеский пол

По последней ревизии состояло и после оной прибыло

Из того числа выбыло

Ныне на лицо

Женский пол

Ныне на лицо

Крестьяне

Лета

Когда именно

Лета

Крестьянки

Лета

Шамсутдин Гафуров

50

 

57,5

Шамсутдина Гафурова жена Мухиба Мязитова

30

Его сыновья:

Хуснутдин

1

 

8,5

Дочь Магусума

2

Шарафутдин

Новорожденный

 

5

 

 

Шамсутдина брат Хисамутдин

19

Отдан в рекруты 1853 г.

 

 

 

Хисамутдина сын Камалютдин

Новорожденный

 

4

 

 

 

В 1958 году младший сын Бахаутдина Борхан – наш отец с нашей мамой уехали в Караганду. С 17 июня по 17 июля дед был в Караганде. Дед Бахау, возвращаясь из Караганды, заехал в Екатеринбург. Погруженный в свои мысли и чувства, бродил он по городу, и не заметил, как ноги его прямиком привели к дому Гафуровых, в котором прошли его молодые годы. Вот он вытянутый дом с большими окнами. Прошло 50 лет, как он покинул этот дом. О, Аллах, ведь было же время, когда 18-летний высокий, красивый юноша был в этом доме хозяином. Когда-то преданный своим родственникам, взявший на себя все финансовые операции и торговлю, сегодня топчется перед этим домом седым стариком, погруженным в воспоминания юности. Долго походив вокруг дома, не решаясь зайти туда, он, справившись с внутренним волнением, все же решился взяться на щеколду ворот. Дед не надеялся увидеть там кого-либо. Но что-то тянуло его зайти вовнутрь. Он вошел, решив, что новые хозяева, авось, его не прогонят. Хотелось напоследок прочитать в доме какую-нибудь суру Корана. Он открыл дверь и увидел внутри одетую по-мусульмански совершенно слепую старушку. Бахау-бабай поприветствовал старушку: «Салам алейкум». Эта слепая старушка, повернув голову в его сторону, спросила: «О, Аллах, Бахаутдин, ты ли это? Алейкум ассалам». Бабай застыл на месте. О, Аллах, это же чудо! Как ни божьим промыслом назовешь то, как некогда 18-летний юноша пришел сюда в облике 68-летнего старика? А старушка, узнавшая его по голосу? Это знак того, что ангелы доносят туда все о том, что делается на земле. Люди, которые не видели друг друга полвека, расплакались, погрузились в воспоминания. (Старушкой, видимо, была домработница Гафуровых – девочка из Малой Елги Газза). После отъезда Гафуровых, она осталась в Екатеринбурге. Почему-то она не стала возвращаться в село. Дед увидел на стене дома свое юношеское фото. На следующий день дед, чувственно попрощавшись со слепой старушкой, тронулся в обратный путь. Эта была их последняя встреча, последнее посещение дедом Екатеринбурга. Уезжая, он взял  со стены дома и фото с родственниками.

 

Родословная Гафуровых

События войны

Дед часто вспоминал про войну. Шагая в строю, маршируя, всегда громко и ритмично напевал: «О, Аллах! О, Рахман! О, Рахим!». Когда его спрашивали: «Ты что поешь, Бахау?», он отвечал: «Если будете повторять эти слова, все живыми и здоровыми вернетесь на родину, верьте мне». Говорят, что уныние – большой грех. У солдат, оказавшихся почти в объятиях смерти, еще не погасла искорка надежды. Слова деда вселили в них эту надежду.  Вперед! Верить! И все солдаты стали повторять вслед за дедом. И русский, и поляк как один твердили: “О, Аллах! О, Рахман! О, Рахим!” В 1943 году на поле боя прибыла машина, полная снарядов. Стояла осенняя непроглядная, темная ночь. Свет зажигать нельзя, ибо есть приказ сверху, поскольку могут засечь немецкие разведчики. Идущая по дороге машина вдруг съехала в кювет, перевернулась и вспыхнула огнем. Что удивительно, те солдаты, которые повторяли за дедом те самые слова, получили небольшие ожоги. Все спаслись из этой жуткой ситуации. Об этом случае дед оставил записи в своем дневнике. Тогда он сломал несколько пальцев и попал в госпиталь. А когда ему исполнилось 50 лет, его демобилизовали. В дневнике он написал: «Не сомневаюсь, что эти русские и польские солдаты, после моего отъезда перешли в ислам».

Они были дружны с польскими, австрийскими солдатами. Они часто его приглашали пить русский чай. Служил связистом. Он рассказывал: «Бывало, только уйду с одного места, как туда тотчас же попадает фашистский снаряд, и образовывается яма диаметром 3-4 метра. Опять срываюсь с насиженного места, и опять повторяется та же картина. Товарищи шутливо удивлялись: «Ты бессмертный, Бахау! Надо бы ближе к тебе держаться». И все же война успела нанести деду глубокую рану. Как-то во время учений, когда товарищи стреляли из пушек, его предупредили: «Уходи, Зарипов!». Но он не успел, и мимо уха пролетела мина. Ему показалось, что его ухо раскололось. Тогда дед получил контузию.

После войны дед работал в Шуране на переправе. Приходили вагоны с провизией из Америки. А он был там завскладом. В эти годы дед подружился с русским стариком. Как-то тот старик разболелся, слег в постель и призвал к себе нашего деда: «Бахау, мне и на том свете хочется быть с тобой. Что мне делать?» Дед сначала снял с шеи старика крестик, и велел произнести: “Әшхәдә әнлә иляхы иллалахы мөхәммәдә рәсулуллаһы”, т.е. принять ислам. Старик произнес эти слова и умер.

Побывавшего в разных городах, много повидавшего Бахау назначили агрономом. Он привез в село 40 сортов яблоней, семена капусты, репы, разных сортов помидоров, чем удивил односельчан.  Вместе с братом Мухамметгали они засадили ……. Җикәнне лес. Наш Мухамметгали-абый любил приговаривать: «Сажайте деревья, дети мои! Посаженные деревья будут молиться за вас, будут вам желать долгой жизни».

Бабушку звали Махисарвар, она 1893 года рождения. Ее отец – Сибгатулла, мать – Магрифа (из деревни Сабакеево Рыбно-Слободского района). Шамсевафа, Мамдуха, Махисарвар и Бибиасма – родные сестры. Некоторые иностранные солдаты чай увидели только на войне. Дед на войне

Мдадший сын Бахаутдина  Борханетдин

Наш отец родился 16 октября 1932 года. Несмотря на то  что младшенький Борханетдин рос в обеспеченных условиях (меда, масла, овощей, репы, капусты, смородины было вдоволь), работать он тоже научился. Когда отец ушел на войну, весь дом свалился на плечи девятилетнего мальчугана. Начало войны он всегда связывал с именем отца.

Воспоминания моего отца…

Восьми-девятилетние мальчишки играли на лугу в войнушку. Прячась в стогах сена, с самодельными деревянными ружьями мы «стреляли» друг в друга, иногда ввязывались в рукопашную.  Взрослые, сев за обеденный перекус, смеясь, наблюдают за нами. И тут один старик возьми да и скажи: «Дети, не надо бы играть в войнушку, не то начнется в стране война». А мы, забравшись на самую вершину копны, возимся, играемся. Откуда ни возьмись, со стороны полевых ворот показалась, словно черная туча, толпа людей. Взрослые насторожились, поднялись. Когда толпа женщин, словно отара овец, приблизилась к нам, было видно, что кто-то плакал в голос, кто-то уже опух от слез. Война началась! Война! Мы спустились со стога и давай кричать, давай радоваться! Война началась! Война! Якобы, наши отцы пойдут на войну и привезут нам настоящие ружья, солдатскую одежду. Ура! Ура! Матери плачут. Отцы удивляются нашей радости. Эх, знали бы мы тогда, что такое война! Никогда бы войну не воспринимали как игру. И только когда мама, прижав меня к себе, горько-горько заплакала, я, будто почувствовал, что в войне ничего хорошего нет. Вечером всех мужчин пригласили в сельсовет. Приехали из района люди. Переписали всех взрослых для отправки на фронт. Мы, детвора, снова подошли к сельсовету, чтобы посмотреть военные формы людей из района. Красивые были их формы, и это немного щекотало душу.

В эту ночь отцы спать не ложились. Сидели, разговаривали, плакали, а я, притворившись спящим, лежал на нарах за печкой и всю ночь слушал разговоры взрослых. И понял, насколько беспощадна и горестна война.

Утром рано сельских мужчин проводили на фронт. А мы, детвора, удивлялись, почему матери так плачут, ведь отцы вернуться к нам в таких же красивых фуражках, что были на  представителях из района.

Уехали. После отъезда почти половина населения улицы опустела, село притихло. Всюду тишина. Даже матери дома стали говорить приглушенно.

Наконец, война закончилась. Не было только тех, кто бы вернулся с нее в красивой фуражке. Большинство отцов с того отъезда так и не вернулись, дочка…

         Как и большинство других, наш отец тоже получил лишь начальное образование. Голодные школьные годы, холодные классы крепко врезались в его душу. Эти тяжелые военные годы, словно выбитый на камне текст, оставили свой глубокий след в их сердцах. Они навсегда сохранили их в памяти. 

Зимой 1956 года мой отец сочетался никахом с красавицей Миннегаян из деревни Чулпан. Так началась их семейная жизнь. Они и в годы войны немало хлебнули лиха. И в молодости в поисках лучшей жизни подались в Караганду. Работали в шахте. Хоть на земле, хоть под землей, нигде счастье не ждет тебя с распростертыми объятиями.

Древние говоили: «Счастье надо искать не на чужбине, а на  родной земле». Моим родителям счастье улыбнулось на родине. Наши отец и мать 35 лет работали пасечниками в лесах Кашан, что на землях древнего города Кашан. Они добились высоких показателей не только в районе, но и в масштабах республики. В день своего сорокалетия отец попросил маму налить ему в кумган воды. Начиная с этого дня он начал молится и есть только дозволенную исламом еду (халяль). Нас было семеро детишек. Отец был с нами строг, а порой и жесток. Воспоминания детства сидят в нас довольно глубоко. Но с годами по мере взросления мы все чаще обращаемся к этим воспоминаниям. Душа все время стремится к родному очагу, зовут к себе тропинки нашего детства. А по приезду домой воспоминания еще больше обостряются.

Родители утром выгоняют скотину в стадо, запрягают лошадь и уезжают на пасеку. Перед отъездом на работу отец нас всех поднимает и выводит в сад. А в саду 30 ульев. Объясняет каждому, кто и что должен за день сделать. Приехав вечером, проверяет работу каждого, только потом заходит в дом. Когда в первый раз, взобравшись на клен, я собрала отделившихся из улья пчел, я оканчивала третий класс, а когда к приходу родителей я, замесив тесто, выпекала яблочный пирог, я уже была большая и училась в 4 классе. Нет, отец никогда не заставлял нас работать ни криком, ни рукоприкладством. Он умел в нас с детства пробуждать какой-то интерес к работе. Соберешь отделившихся пчел – покупали новое зимнее пальто, выучишь новую молитву – давали сколько-то денег. Тому, кто выучит молитву Ясин, покупали магнитофон. Вот таким образом отец нас мог и немного обмануть, и научить работе, и заставить работать. В детстве всегда чего-нибудь не хватало. А кому не хочется носить новое пальто, а кто не хочет магнитофон? Когда соседи покупали своим детям обновки, нам казалось, что купленные нам вещи  были куплены на заработанные нами деньги. За это мы их ценили и относились бережно. Были в селе и те, которые злословили, мол, Борхан эксплуатирует своих детей. Нет, слава Аллаху, никто из нас от работы не умер, никто не сошел с верного пути. Мы знали, как надо работать, как ценить заработанное. Как сегодня помню: 1978 год. Отец строит большой кирпичный дом. Мы, детишки, встаем в 5 утра, и пока строители спят, подтаскиваем кирпичи, месим раствор. Тогда один из рабочих пожал отцу руку на прощанье, поблагодарил и сказал: «Борхан-абый, я тридцать лет строю людям дома. В каких только районах Татарстана не работал. Но такого человека, такую семью не видел нигде». Поэтому, когда я вышла замуж, муж удивился тому, как я кошу сено, а когда увидел, как я разобрала старую печь и сложила новую, он спрятался за моей свекровью. Уроки отца у нас в крови с детства, они навсегда в наших душах. Я и сама перешагнула за полвека. За что бы в жизни ни бралась, всегда вспоминала отца. Эх, отец, хоть уже прожита половина жизни, сами уже стали бабушками и дедушками, мы, оказывается, еще много не поняли. Несмотря на то, что в каждый приезд даешь советы, иногда выговариваешь, мы, оказывается, по-прежнему нуждаемся в твоих советах! Хоть я уже бабушка, а ты по-прежнему для меня опора! Пока живы родители, мы всегда остаемся детьми!

Проходят годы, один за другим оживают воспоминания. Помню, училась в десятом классе. Время советское, идет жестокая борьба с религией, почти каждую неделю в старших классах учителя читают лекции, направленные против религии. Оказывается, дети Борхана держат уразу (пост), и нас заставляли выпивать воду. Однажды, когда мы пришли из школы, отец собрал нас и поставил  читать молитвы. Только мы стали читать намаз, как скрипнула задняя дверь. Кто-то заглянул в переднюю и вышел обратно. Когда кончилась молитва и мы вышли, что мы увидели – сидел заведующий РОНО Насыйров Ильяс Хузиахметович. Мы в испуге выбежали из дома. Стоим, плачем. Боимся заходить домой. После его ухода мы вошли в дом. Беспокоимся: «Ах, папа, завтра, наверно, нас вызовут к директору, затем вызовут в район». Опозоримся перед одноклассниками? На что отец нас успокоил: «Дети, попусту не переживайте! Он ведь тоже человек. Если бы у него не было совести, он бы заведующим РОНО не работал. Именно потому, что у него есть совесть, он  и работает на этой должности». О том, что мы держим уразу и молимся, никто не узнал. Прошли годы, и через двадцать лет этот человек подошел ко мне, похлопал  по спине и сказал: «Дочка, я тебя и вообще всю вашу семью всю свою жизнь уважал. А с отца вашего всегда брал пример, всегда восхищался им».

Иногда думаю: наш отец – простой колхозник, но им восхищались руководители района, брали с него пример, ибо он был человеком отважным, у него было большое доброе сердце, он был настоящим мужчиной, настоящим отцом. Он мог делать своими руками решительно все. Он и пасечник, и рыбак, и охотник, и гармонист.

В свободное время отец всегда брал в руку тальянку. Звуки, извлекаемые им из тальянки, ни понять, ни объяснить невозможно. Он часто играл деревенские мотивы. Он только через музыку вспоминал свою юность. В такие минуты в его глазах читалась тихая грусть. Сквозь мелодии тальянки он видел свои молодые годы. На его глаза наворачивались слезы. Его охватывали воспоминания, как в юности с соседями Самигуллой, Каримом, Бахау ходили вечерами по селу с заливистой гармонью. И мелодия тальянки словно напоминала ему, что его молодость и жизненные тропы остались далеко позади, что дороги назад, увы, нет. Клавиши тальянки говорили ему еще и том, что большинство сверстников, друзей давно покинули этот бренный мир. Так, через мелодии тальянки он вспоминал их. Особенно он не находил себе места по мере приближения Сабантуя. Никогда на ходивший на сабантуи, отец как-то пошел туда и сыграл мелодию песни «Шахта». Он вложил в эту мелодию всю грусть-тоску, которую носил в сердце всю свою жизнь. И это был, насколько я помню, его первый и последний Сабантуй…

В 2014 году наш отец умер. После его похорон плакала моя душа. В те дни, когда от невосполнимой утраты не находила себе места, я набрала гостинцев и пошла к другу детства отца Самигулле-абый. Поговорили о здоровье, я протянула гостинцы. Самиулла-абый долго молча смотрел на меня, а потом громко заплакал.

Это были мои самые тяжелые дни, мы сидели вдвоем и плакали. Немного успокоившись, Самигулла-абый начал: «Эх, дочка, ты особенно похожа на своего отца, ну точь-в-точь отец. Ты, дочка пробудила сегодня в моей душе детские воспоминания 70-летней давности».

- Наша семья в деревне была очень бедная. И родственников не было, чтобы помочь. Бывало, по три дня ничего не ел, случалось, что в голодные обмороки падал. Сверстники ходили в школу, я тоже захотел учиться. А в школу надеть нечего. После долгих уговоров мама дала согласие. Осень нормально ходил в школу, а среди других и голод не так чувствуешь, и время быстро проходит. Но вот пошел снег, а у меня на ногах не то, что валенок, даже носок нет. Ладно, школа была через четыре дома, в школу прибегал босой. Знала бы ты, как во время урока болят поцарапанные об лед заледенелые ноги! Стучу ногой об ногу. С твоим отцом за одной партой сидим. Видя мои ноги, он тихо под партой снимает свои носки и дает мне погреть ноги. Сам на босу ногу надевает валенки. Какие же это были теплые, мягкие носки! Так до конца уроков и сидел в этих носках. Уже пора домой, а носки снимать неохота. Он еще делился со мной и своим хлебом. И таких дней было немало. Правда, когда я приходил к вам, ваш дед кормил меня, но зимой на босу ногу идти до вас было далеко. Однажды я забыл снять носки и пошел в них домой. Я храбро ступил на чистый, только что выпавший снег, иду и снег хрустит под ногами. Эх, иду по улице, и нет никого, счастливее меня! Смотрите! Видите! Мне хотелось крикнуть на всю вселенную, что у Самия на ногах носки! Когда я пришел домой, мама увидела носки, обняла меня и заплакала навзрыд. Уже 70 лет прошло, но никогда не смогу забыть ни плач матери, ни мягкость тех самых носков. Когда он давал мне свои носки, над Борханом ребята смеялись. А отец твой был настоящим другом, не обращал на них внимание. Меня очень обижали мои братья. Один из братьев особенно обижал, бил меня. Его и самого в армии забили до смерти. И когда братья обижали, он всегда был рядом, не давал в обиду. Тогда с бедными особенно не водились, не дружили. Его родители были богатыми, но он никогда не зазнавался, мы были очень дружны, он был мне ближе собственных братьев, родственников.

Из глаз Самигуллы-абый беспрестанно льются слезы. А я не нашла слов, чтобы успокоить его. Только когда его 3-4-летнй внук, начал его уговаривать не плакать, и дал ему свою игрушку, он немного успокоился. Он рассказывал мне свою горькую судьбу, а я сидела и гордилась отцом. И к кому бы я не подходила, отца все всегда вспоминают добрым словом.

Кто-то оставил своим детям большие дома, дорогие машины. Ты, отец, оставил после себя ум, совесть, умение работать, хороших детей и внуков. Вот такое богатство, наследие оставил нам ты, отец! И как результат этого наследия мы нашли в жизни свой путь, свое счастье. Наш брат в память об отце построил в деревне Каипы большую мечеть и назвал ее «Мечеть Борхана». И эта мечеть будет напоминать веками, из поколения в поколение о нашем отце.

Аллах в одном из хадисов сказал, что тому, кому дал однажды, буду давать всегда. Может, за твои добрые поступки, которые ты совершал еще в детстве, несмотря на то, что ты рядовой колхозник, все люди вспоминают тебя с уважением. По всей республике разошелся твой мед, твоя слава. Ты был деловым, старательным, образцовым отцом. В отчем доме мы открыли музей в память отца. Отец всю жизнь хранил все, что досталось ему от отца и деда. Это домашняя утварь, поделки и орудия труда. В музее около 200 экспонатов: скатерти 1880 года, станки для изготовления ядер, мельницы для перца, дневники, которые были начаты в 1973 году, записи с наблюдениями за погодой, расходов во время пребывания в Казани, сколько меда было получено в том или ином году, сколько было прибыли – абсолютно все было аккуратно зафиксировано.

В жизни я своих детей и мужа всегда сравнивала с отцом. Чем бы не начинала заниматься, всегда советовалась с отцом. Он не только нам, но и нашим детям дал большое воспитание. Иногда, восхищаясь детьми, говорю себе, что это не мое воспитание, это воспитание их дедушки, и горжусь своим отцом!

Семейный музей

В нашем отчем доме в память об отце в 2015 году мы открыли большой музей семьи. В музее выставлено более 200 экспонатов (мебель, орудия труда и пр.), которыми пользовались наши предки. Есть среди них и относящиеся к XVIII и XIX векам. Это скатерть, относящаяся к 1870 году, приданое Таибы-аби, самовар 1876 года, серебряная ложка Бахау-бабая 1910 года. Он ее взял с собой для использования в дороге, когда возвращался из Екатеринбурга от Гафуровых (Афуровых).

 

Подарок Гафуровых – кочерга, мельница для перца, устройство для молотьбы гороха, станок для изготовления ядер, много воспоминаний. В 1941 году дедушка послал Галимджану-абый посылку во Владивосток. Но тогда  Галимджан-абый был уже на фронте и посылку не смог получить. Через три месяца посылка вернулась обратно в Малую Елгу. И этот ящик для посылки, адресованный в город Владивосток, хранится как дорогая память о Галимджане-абый.

Мои пама и мама эти вещи бережно сохранили. Я их все собрала и в отчем доме открыла большой музей семьи. И все это бесценное богатство в будущем, переходя от поколения к поколению, должно храниться веками. Пройдут годы и у наших внуков родятся правнуки. Пусть бы они и дальше говорили, что в XXI веке наша бабушка Гаухария организовала этот музей.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа


Оставляйте реакции

0

0

0

0

0

К сожалению, реакцию можно поставить не более одного раза :(
Мы работаем над улучшением нашего сервиса

Нет комментариев

Теги: Моя родословная Реклама на сайте "Камской нови" Реклама в Лаишеве

2
X